Неточные совпадения
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и пошел. Выходя, он в зеркало увидал ее лицо, бледное, с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но
ноги вынесли его из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать. Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером,
девушка сказала ему, что у Анны Аркадьевны болит
голова, и она просила не входить к ней.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной
головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к
ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой,
девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Тэке, мотнув несколько раз
головой и звонко ударив передними
ногами в землю, кокетливо подошел к
девушке, вытянув свою атласную шею, и доверчиво положил небольшую умную
голову прямо на плечо хозяйки.
Раиса Павловна любила это лицо и теперь с особенным удовольствием осматривала
девушку с
ног до
головы: положительно, Луша унаследовала от отца его нервную красоту.
Борк пожал плечами, и через минуту сверху спустилась Анна. Старая барыня надела стеклышки на нос и оглядела
девушку с
ног до
головы. Лозищане тоже взглянули на нее, и им показалось, что барыня должна быть довольна и испуганным лицом Анны, и глазами, в которых дрожали слезы, и крепкой фигурой, и тем, как она мяла рукой конец передника.
Раздраженный отказом, Бельтов начал ее преследовать своей любовью, дарил ей брильянтовый перстень, который она не взяла, обещал брегетовские часы, которых у него не было, и не мог надивиться, откуда идет неприступность красавицы; он и ревновать принимался, но не мог найти к кому; наконец, раздосадованный Бельтов прибегнул к угрозам, к брани, — и это не помогло; тогда ему пришла другая мысль в
голову: предложить тетке большие деньги за Софи, — он был уверен, что алчность победит ее выставляемое целомудрие; но как человек, вечно поступавший очертя
голову, он намекнул о своем намерении бедной
девушке; разумеется, это ее испугало, более всего прочего, она бросилась к
ногам своей барыни, обливаясь слезами, рассказала ей все и умоляла позволить ехать в Петербург.
Два мужика внесли закутанную с
ног до
головы в богатую фату девицу; за нею шла, заливаясь слезами, молодая сенная
девушка.
— Положив
голову на колени ей, он притворился потерявшим сознание а она, испуганная, закричала о помощи, но, когда прибежали люди, — он вдруг вскочил на
ноги, здоровешенек, но будто бы очень смущенный, и начал кричать о своей любви, о своих честных намерениях, клялся, что прикроет позор
девушки браком, — поставил дело так, словно он, утомленный ласками Джулии, заснул на коленях ее.
Почти ежедневно в пять-шесть часов утра на улице, у окна пекарни, является коротконогая
девушка; сложенная из полушарий различных размеров, она похожа на мешок арбузов. Спустив
голые ноги в яму перед окном, она, позевывая, зовет...
— Самый же непонятный народ — это, обязательно, студенты академии, да, — рассказывала она моим товарищам. — Они такое делают с
девушками: велят помазать пол мылом, поставят
голую девушку на четвереньки, руками-ногами на тарелки и толкают ее в зад — далеко ли уедет по полу? Так — одну, так и другую. Вот. Зачем это?
Всю головушку разломило! Горе-то горем, а тут хлопоты еще. Да, да, хлопот-то что! ай, ай, ай! Сбилась с
ног, совсем сбилась! Дела-то много, а в
голове все не то… И там нужно, и здесь нужно, а ухватиться не знаю за что… Право… да… (Садится задумавшись.) Какой это жених, какой жених… ах, ах, ах!.. Где тут любви ждать!.. На богатство что ли она польстится?.. Она теперь
девушка в самой поре, сердчишко ведь тоже, чай, бьется иногда. Ей бы теперь хоть бедненького, да друга милого… Вот бы и житье… вот бы и рай…
— Здравствуйте! — раздался густой грудной голос. Он вскочил на
ноги и оглянулся, немного смущённый. Пред ним стояла
девушка среднего роста в сером платье, на
голове у неё было накинуто что-то белое и воздушное, как фата невесты, — это всё, что он заметил в первое мгновение.
Растопилось сердце преданной
девушки жалостью, и только что забылась дремотой Марья Гавриловна, поспешно надела она на босу
ногу выступки [Выступки — род женских башмаков с высокими передами и круглыми носками.], вздела на плечи стеганый капотец, повязала
голову шерстяной косыночкой и, не переводя духа, бегом побежала в Елфимово.
Затем, надев чистую сорочку и напоив
девушку липовым цветом с малиной, укутала ее с
ног до
головы и велела тотчас глаза закрыть. Сама, не раздеваясь, возле Дуниной кровати прилегла на диване.
Милица попробовала приподняться, встать на
ноги. Положительно она была в силах сделать это, хотя и с большим трудом. Сон или долгое забытье подкрепили
девушку. Боли в плече почти не чувствовалось сейчас, но зато мучительно горела и ныла
голова… И тело было, как в огне. Медленно, шаг за шагом двигалась она теперь вдоль по пролеску.
Смутно помня дорогу к русским позициям, Милица, не теряя времени, поплелась по ней. Отекшие от бечевок
ноги все еще не могли служить ей, как следует. Да и общая слабость мешала быстро и бодро подвигаться вперед. К тому же, раненое плечо ныло все нестерпимее, все больнее и по-прежнему каждый шаг, каждое движение
девушки болезненно отзывались в ране, и по-прежнему туманились и неясно кружились мысли, и прежняя странная тяжесть наполняла
голову. С трудом передвигая
ноги, она подвигалась вперед.
Через полчаса я была одета с
головы до
ног во все казенное, а мое «собственное» платье и белье, тщательно сложенное девушкой-служанкой, поступило на хранение в гардероб, на полку, за номером 174.
В креслице качель сидела и покачивалась в короткой темной кофточке и клетчатой юбке, с шапочкой на
голове,
девушка лет восемнадцати, не очень рослая. Свежие щеки отзывались еще детством — и голубые глаза, и волнистые светлые волосы, низко спадавшие на лоб. Руки и
ноги свои, маленькие и также по-детски пухлые, она неторопливо приводила в движение, а пальцами рук, без перчаток, перебирала, держась ими за веревки, и раскачивала то одной, то другой
ногой.
Страшный удар костылем по
голове свалил с
ног несчастную
девушку. Она как-то дико вскрикнула только один раз и замерла без чувств на полу будуара. Дарья Николаевна выбежала из комнаты и приказала созвать всех тех из дворни, которые были свидетелями похищения Кузьмой молодой
девушки.
— Да, да! Каков Ермак-то Тимофеевич! Можно ли было думать, что он таким знахарем окажется?
Девушка лежмя лежала,
голову от изголовья поднять не могла, а он в день на
ноги поставил… Недужилось страсть как.
Он задушил бы жида, если бы не остановил его умоляющий взор Мариорицы, сложившей руки крестом на груди. Этим взором она была у
ног его. На помощь к ней пришла Волынскому и мысль, что побоищем во дворце, в комнате самой княжны, он привлечет новый, неискупимый позор на
голову девушки, и без того уже столько несчастной чрез него.
Кузьма, между тем, выбежав со своей ношей на улицу и пробежав некоторое расстояние от дома, остановился и поставил молодую
девушку на
ноги. Маша от побоев, нанесенных ей Салтыковой, и от всего пережитого ею треволнения, не могла стоять на
ногах, так что Кузьме Терентьеву пришлось прислонить ее к стене одного из домов и придерживать, чтобы она не упала. Парень задумался. Весь хмель выскочил из его
головы.
Потом взглянул на его
голые, волосатые
ноги, на всю эту мерзость — на
девушку, дрожавшую в углу, и вдруг усомнился.
Рассыпь сейчас перед ней Цицерон все самые пышные цветы из своего неувядаемого венка, блистай перед ней Гейне всеми перлами язвительной насмешки и мистически-страстной нежности, плачь и хмурься перед нею Данте, соберись тут наконец все великие умы и сердца и положи к
ногам ее дары свои, она, эта красивая
девушка, не обернула бы к ним
головы и жадным ухом ловила бы каждое слово длинноволосого молодца.
Она уходила в спальню, долго там молилась перед лампадою и потом опять неслышными стопами входила в смежную комнату, где розовая Гапка спала, обняв крепкими молодыми руками подушки, а атлетическая фигура Вишневского лежала на ковре, с
головою, прислоненною к дивану, в
ногах спящей
девушки.